Лихолетие 90-х

люмпенизации неимущих и малоимущих  TP

Рабочая сила — один из немногих товаров, резко упавших в цене

Макашов Альберт Михайлович 


Биографическая справка: Альберт Михайлович Макашов родился в 1938 году в Воронежской области. Образование высшее, окончил Воронежское суворовское училище, Ташкентское высшее общевойсковое училище имени М.В. Фрунзе, Военную академию Генерального штаба ВС СССР им. К.Е. Ворошилова. 

В 1989-1991 годы командовал войсками Приволжско-Уральского военного округа. Летом 1991 года баллотировался на пост президента РСФСР. В сентябре 1991 года смешен с поста командующего округом в связи с активной поддержкой ГКЧП. В октябре 1991 года уволен из Вооруженных Сил.



В 1992 году стал членом координационного совета движения «Трудовая Россия. В 1993 году – председателем Комитета национального спасения.



4 октября 1993 года задержан как один из участников событий 3-4 октября в Москве. В феврале 1994 года был амнистирован постановлением Государственной Думы.

 

 

Корреспондент «СП» встретился с генералом Андреем Дунаевым 


СП»: – Как произошло, что люди, которые еще в 1991 году были по одну сторону баррикад, дошли до вооруженного противостояния?


– Кульминацией моего разрыва с Ельциным и его командой стали события после Первого Мая 1993 года на площади Гагарина (столкновения радикальных коммунистов Tрудовой Pоссии   с милицией), когда я возглавил оперативно-следственную группу. Мы получили сведения, что лидер «Трудовой России» Виктор Анпилов планирует сделать массовый выход 9-го мая вплоть до того, что собирается захватить власть. Прошло совещание, как это предотвратить. В нем участвовали Виктор Ерин министр МВД РСФСР, ныне покойный Виктор Баранников, замминистра МВД, Лужков и я.


После совещания мне позвонил Баранников и сказал, что Ерин должен дать мне задание, но чтобы я его не выполнял. (Дунаев был первым замминистра МВД)


Через час меня вызвал Ерин и сказал, «чтобы Анпилова не было». Я предложил его изолировать на 15 суток. «Нет, говорит, чтобы его не было», – но намек я понял. Я собрал людей, вызвал начальника разведки и дал задание направить две бригады следить за Анпиловым. Доложил Ерину, он мне опять, «чтобы его не было»: «Я говорю, ты забыл участь Ягоды и Абакумова?»

Я понимал последствия, если я пойду по этому пути – это как снежный ком, надо будет уничтожать тысячи людей. На следующий день встречаю начальника разведки и спрашиваю,где Анпилов - он исчез. Сказал начальнику разведки написать объяснительную - он дошел до восьмого этажа, где был его кабинет, стало плохо, отвезли в больницу - через два дня умер. Прокуратура возбудила дело по факту исчезновения Анпилова и допрашивали меня, я дал показания. Потом вызывает меня Ерин и отправляет в отпуск вместе с Баранниковым. Возвратился из отпуска - Ельцин снял меня с работы. http://svpressa.ru/society/article/73734/?rss=1


Анпилов  Виктор Иванович

 

 

Референдум прошел 25 апреля, а спустя всего 5 дней, 1 Мая Москва омылась кровью граждан. На мирной Первомайской демонстрации спецвойска МВД жестоко избили демонстрантов: ветеранов войны, пенсионеров, женщин, детей, стариков, молодежь. Конечно, это событие не было случайным — оно предупреждало общество: Президент "победил”, теперь все позволено. Э то была запланированная акция и за нее несут ответственность министр внутренних дел В.Ерин и мэр Москвы Юрий Лужков, сообщила Парламенту спeциальная комиссия.
На заседании Верховного Совета министра внутренних дел Виктор Ерин был смещен с поста  в соответствии с Конституцией, но Ельцин отказался выполнить Постановление Парламента

•    события 1 мая — «кровавый май» — сразу же после референдума 25 апреля. Подготовка к «кровавой» бойне и 9 мая, но Верховный Совет не позволил; а меня «привле­кают» к судебной ответственности за защиту людей (иск Лужкова).

В листовке коммунистов "Дорогие соотечественники" припоминались деяния МВД Ерина 23 февраля и в июне 1992г. в Останкино, где пролилась кровь.
Появились надписи "ОМОН - пошел вон!" и т.п. Депутаты призывали не расходиться после митинга, но опять осталось человек 300 у костров. Некоторые от усталости легли спать прямо на мокрую и сырую землю, кто-то подложил под себя доски. В основном здесь доминируют люди в возрасте. Те, кто помоложе, приходят днем, или после работы. Я оказалась среди пикетчиков июньского Останкино и участников первомайской демонстрации. Для них эти дни живые, oни запали в память... Эти дни составляют координатную сетку их восприятия жизни, вселяют чувство незаслуженной обиды, обостряют понимание справедливости. Преступники те, кто поднимает руку на народ, будь то в Новочеркасске, Тбилиси, Вильнюсе, Баку. Мои соседки прожили нелегкую трудовую жизнь и вот попали в ситуацию, когда еле-еле концы с концами сводят. Их жизнь прошла на заводах, в мелких конторах и ВУЗов они не кончали, но верили, что только труд есть источник их благополучия. А этo правило, оказывается, сегодня не рабoтaет. При Брежневе им было спокойно, а сегодня все выбитo и им постоянно внушают  мысль, что они люди второго сорта, насаждают комплекс неполноценности "Красно-коричневых". М.Сиверцев, посетив митинг трудовиков 09.02.92 на Манеже, подметил их фрустрированность и в то же время справедливо подчеркнул ответственность государства за деяния подобного рода. Но оставим проблему маргинализации народа. У этих людей есть положительные качества: доброта, готовность помочь друг другу, сострадание - именно эти качества присущи народу России. Сквозь эти усталые, изнуренные лица просматривается великий трудяга, руками которого создавалась моя страна, выигрывались великие сражения и мы должны с благодарностью относиться к тем, кто дарует нам возможность быть интеллигенцией и заниматься трудом духовным. Без них мы ничто.

 

Виктор Анпилов появился около Белого Дома во главе небольшой колонны  партии "Трудовая Москва". У здания Верховного Совета шел непрекращающийся митинг. С балкона выступали Зюганов, Умалатовa. Но как митинговые ораторы они в подметки негодились Виктору Анпилову. Анпилов был создан специально для  митингов.Никто лучше него не умел завести толпу простыми криками: "Смерть оккупационному правительству!", "Мы уничтожим любого, кто..." и тому подобное.

     В прошлом третьеразрядный радиожурналист и стукач КГБ,работающий с  диктофоном в кармане,Анпилов нашел применение своим талантам только в эпоху

демократии.

     В Москве,как и во всех крупных городах, после "реформ” Гайдара появилось  имелось огромное количество нищих и бездомных. В одной Москве "бомжей" было,  если верить милицейским сводкам,более ста  тысяч. Крушение СССР и экономический кризис,обрушившийся на Россию, удвоил их число за счет беженцев, бежавших из "горячих точек" бывшего Союза, где русское население неожиданно превратилось либо в "оккупантов",либо в "нежелательных иностранцев без гражданства". Спасаясь от резни, тысячи семей, бросая дома и нажитое,

стремились в Москву, надеясь на помощь. И, как всегда, ошибались. K ним добавлялось население, которое думало не о жизни, а о выживании.

    

     Именно из них Виктор Анпилов и предложил создать партию, которую

назвал "Трудовая Москва",  а  позднее - "Трудовая Россия".  Kонтингент  напоминал пролетариев.Но как ни подходи к этому вопросу, необходимо признать,  что хотя эти люди и не представляли рабочий класс,они, безусловно, являлись  обездоленными и выброшенными из общества по миллиону различных причин и их был миллион.

     От ста до четырехсот бродяг гибнут в Москве ежедневно. Даже при наличии явных признаков насильственной смерти, правоохранительные органы никогда не  снисходят до проведения следствия. "Убит в разборке", и все. Никто не ищет  пропавших, никому они не нужны. Работать с подобными людьми было легко. Бомжи рады любому заработку и готовы на любую работу,если кто-нибудь рискнет эту работу им предложить. Анпилов организовал подобных людей и обобранных Гайдаром на многотысячные демонстрации.  



"С массами, - учил  Ленин, - надо говорить  на языке им  попятном". А

потому великий вождь и выиграл дебют своей смелой игры, когда зажег сознание

масс гениальным лозунгом "Грабь награбленное!".Новый вождь пролетариата доходчиво объяснил,что в данный момент в России власть захватило жидовское правительство во главе с Беней Эльцманом. Выбор простой: или ты за жидов, или - против. Если против,вступай в наши ряды.

    

     В июне 1992 года Анпилов  испытал свое воинство в условиях, максимально

приближенных к боевым, если выражаться военным языком.

     Он повел толпу па штурм  телестудии "Останкино"  под  нехитрым лозунгом

"Бей жидов!", "Смерть жидам!", "Долой жидовское телевидение!", "Убирайтесь в

Израиль!" и тому подобное.

Лихие лозунги  анпиловского войска  мирно уживались с немногочисленными

красными флагами и  портретами общепризнанных  классиков марксизма Ленина  и Сталина. Лихие  "анпиловцы"  с  упоением  лупили  своими  лозунгами  и фанерными

портретами  великих  вождей  милиционеров  и  работников телевидения.  Хором

ревели:  "Смерть  жидам!"



оппозиция  всего-навсего  требует

фиксированного  времени  на телевидении,  чтобы  донести  помыслы  и  чаяния

"Трудовой Москвы"  до  всей  России.  На  это  требовалось столько  эфирного

времени,  что переговоры  зашли  в тупик.  Анпилов заявил, что  в  противном

случае ему не  удастся удержать  "пролетариат" от  разгрома  телестудии,  на

которую его  питомцы  смотрели уже  как  на еврейскую лавочку  где-нибудь  в

Кишиневе в начале 90-х годов.

          22 июня 1992 года, в 51-ю годовщину нападения Германии  на СССР,  также

на  рассвете, милиция  разогнала пикеты  и  палаточные  лагеря "анпиловцев",

окруживших "Останкино". У Рижского вокзала была рассеяна спешащая на  помощь

толпа.

     Привыкшие    к    безнаказанности   "пролетарии"    пытались    оказать

сопротивление, но у милиции был большой опыт обращения с подобной публикой.

     Несколькими ударами резиновых дубинок толпа была приведена в чувство, а

вид подъехавших "воронков" побудил ее оставить поле боя.

     Сам Анпилов, как водится,  в  это время отсутствовал,  но в тот же день

собрал летучий  митинг у одной  из станций метрополитена и объявил,  что при

разгоне  трудового  народа  были зверски  убиты 7 человек, чьи  трупы  тайно

увезли на грузовике в неизвестном направлении.

     Ни  фамилий  погибших,  ни  места  их  работы  Анпилов назвать  не мог.

Работать  никто  из  "Трудовой Москвы"  никогда  не  работал, а  фамилий  их

Анпилов,  скорее всего,  и  сам  не знал. Очень  многие  в  его войске  были

"однодневками". При разгоне этого сборища при "Останкино" обнаружилась некая

тактическая  новинка:  десятка  два  старушек  с  лицами  добрых бабушек  из

народных  сказок  подбегали  к  милиционерам,  вопрошая: "Сынок,  ты что, за

жидов?".

     Милиционеры  зверели, но  не  отвечали, продолжая  выполнять приказ.  В

России очень трудно отвечать на подобные вопросы.

     Но все, кому  надо, заметили, что они сильно смущены,  и  приняли это к

сведению.  Старое оружие, подобное топору, к  которому  постоянно звали Русь

"анпиловцы", надежно в своей примитивности.

"Трудовой  Москве"

собрались одни бродяги и бомжи.

     В партии Трудовой  Москве" был и "актив", в который, помимо самого Анпилова,входили еще  человек 20. Это  был замечательный  "актив", для которого банда Геннадия Зюганова считалась

"гнездом оппортунистов", не говоря уже о всех остальных.

     Когда  во время  осады "Останкино" власти, чтобы избежать беспорядков и

кровопролития,  пошли  на  переговоры  с  Анпиловым, тогдашний  руководитель

"Останкино" Егор Яковлев спросил у пламенного борца за народное счастье: "Вы

говорите,  что оппозиционерам времени не  дают. Да, посмотрите, кто у меня с

экрана не сходит - Павлов, Бабурин, Константинов".

     Перебивая руководителя телевидения, Анпилов неожиданно заорал: "Они  не

оппозиция, а дерьмо!".

     С этим определением  указанных господ никто спорить не решился, но было

совершенно очевидно, что Анпилов  действительно не пожалеет  ничьих  жизней,

кроме, конечно, собственной, для оправдания того  высокого доверия,  которое

ему так неожиданно оказали.

     Между  тем,  в  Москве  уже  начали  огромным тиражом  распространяться

листовки с портретом "народного героя", под которым были начертаны пламенные

слова:



     "Товарищ Анпилов,

     Раздайте патроны,

     И в бой нас веди,

     Генерал Макашов!".



     Подобные  призывы  требовали  соответствующей отдачи,  а  нерешительное

поведение   властей,  столь  ярко  продемонстрированное  при  великой  осаде

"Останкино", вдохновляло на новые подвиги.

     Перед  первомайскими  праздниками 1993  года  колонна "Трудовой Москвы"

была  перемешана  с  так  называемыми  "офицерами"  из  тереховского  "Союза

офицеров"  и  примерно  десятком-другим  хорошо  обученных  уличных  бойцов,

натасканных  различными  группировками  "Фронта   национального   спасения".

Удалось  спровоцировать  мощные,  давно  не   виданные  в   столице  уличные

беспорядки, в результате которых многие  получили ранения, а один милиционер

был убит.

     Сам Анпилов  в "сражении" с милицией, естественно, не участвовал, но на

многолюдном  митинге   перед  шествием   хрипло   орал:  "Вперед!  Сметем...

Уничтожим!", что  даже  у  совершенно  безразличной  московской  прокуратуры

возникло желание его допросить. Это было сложно сделать, поскольку  Анпилов,

будучи депутатом Моссовета, имел "парламентский иммунитет".

     А между тем, надвигалось празднование 9 Мая, во  время которого Анпилов

пообещал  продемонстрировать  такое шоу,  что первомайские события покажутся

"елочным праздником" в детском саду.

     Власти,  задерганные  и  озверевшие  от  недавних событий,  разъяренная

милиция, потерявшая своего бойца убитым и многих - ранеными, - все пообещали

принять "меры", от которых никому не поздоровится.

     Мэр  Москвы  Юрий  Лужков  запретил  все несанкционированные  митинги и

шествия на День Победы,  на  что  "Трудовая Москва" и "Союз  офицеров" хором

ответили,  что   им  на  все  запреты  наплевать.  Они  проведут  задуманные

мероприятия в любом случае.

     В  Москву  стали срочно  стягивать  подразделения  ОМОНа  из  области и

соседних городов. Командиры спецназа давали короткие  интервью телевизионным

программам,  где обещали разделаться со смутьянами какими-то новыми,  еще не

применяемыми методами.

     В  итоге  наиболее   буйные  руководители  "оппозиционных"  массовок  -

Проханов,  Лимонов,  Астафьев,  Павлов  и  Филатов,  во  главе  с  генералом

Макашовым  -  неожиданно укатили  в Севастополь  поднимать  народ на  борьбу

против  украинских  оккупантов,  оставив  Москву  полностью  в  распоряжении

Анпилова и Терехова. И в этот момент Анпилов... исчез.

     8 мая Анпилов был вызван в  городскую прокуратуру, где  должен был дать

показания о кровавых  беспорядках 1 Мая. Анпилов доказывал, что первомайские

события были  спровоцированы  оккупационными властями,  вызвавшими стихийное

возмущение  трудового  народа.  Поскольку  переубедить  его  не  удалось,  а

задержать в  связи  с неприкосновенностью было нельзя,  Анпилова  отпустили.

После чего он и исчез.

     Как выяснилось позднее,  Анпилов шел  на встречу со  своим "активом" из

бомжей, которые, помятуя о  первомайских днях,  когда многим из них пришлось

отведать  милицейских дубинок  и кулаков,  потребовали на 9 Мая,  то есть на

завтра, деньги вперед.

     В итоге Анпилов, забыв главную заповедь вождя о том, что трудовой народ

никогда не  должен лицезреть  своего фюрера иначе, как на трибуне, напился с

"активом" до  такого состояния, что был обнаружен только через сутки избитым

и в состоянии глубочайшей похмелюги. От  нового  вождя мирового пролетариата

несло, как от ликеро-водочного завода.

     Анпилов  пытался  отделаться от "актива" водкой,  а выделенные  для них

средства,  триста  тысяч рублей, положить себе  в карман, поскольку  у вождя

всегда больше трат, чем у народа.

     Когда-то это удавалось. Но,  как  указывал  еще  Ленин,  сознательность

пролетариата очень быстро растет в  условиях революционной  борьбы. "Актив",

не отказавшись от халявной выпивки, забыв, что им была оказана великая честь

пить  вместе  с вождем,  потребовал и "бабок".  А поскольку вождь  попытался

возражать,  то  быстро получил  "в глаз", был  обобран и  выброшен на  улицу

протрезвиться.

     Поскольку  неявка Анпилова на митинг была замечена всей страной и могла

только сравниться с неявкой Андропова на ноябрьские торжества 1983 года, все

ждали  объяснений.  Андропов, как известно, умирал (и вскоре  умер), поэтому

многие решили, что только смерть могла помешать Анпилову явиться  на митинг.

Было  также замечено,  что  и  многие "активисты" "Трудовой  Москвы"  равным

образом  проигнорировали  мероприятие,  которое,  руководимое  нерешительным

Тереховым, прошло на редкость скучно и тихо.

     Анпилову  пришлось  срочно сочинять  легенду,  которая  для  выпускника

факультета журналистики МГУ выглядела жалкой и примитивной. Впрочем, знавшие

Анпилова по журналистской работе утверждали, что все публикации вождя всегда

отличались примитивизмом и были шиты белыми нитками.

     По  версии Анпилова, когда он  вышел из городской прокуратуры, имея при

себе  триста   тысяч  партийных  денег  (якобы   членских  взносов  рабочих,

состоявших  в  "Трудовой  Москве"),  сразу  же  обнаружил  за собой  слежку.

Поэтому, чтобы сбить  "хвост", он, Анпилов, направился с Пушкинской улицы  в

центре Москвы, где располагалась прокуратура, петлять по столичным переулкам

и, в  итоге,  оказался аж в  Бутово  -  на дальней  и весьма  подозрительной

окраине, которую и Москвой-то нельзя было назвать. Бутово известно как район

наиболее кишащий бомжами.

     По  версии Анпилова, именно в Бутове его и схватили неизвестные, одетые

в  "камуфляж" без знаков  различия. Ему сунули в рот кляп, надели наручники,

завязали глаза и повезли куда-то "в подмосковный лес".

     Там  вождя  мирового  пролетариата,  по   его  словам  "профессионально

избили". Избить профессионально - это значит не оставить на теле избиваемого

никаких  следов.  "Партийный  актив",  разумеется,  подобным  искусством  не

владел, а разбитый  лик вождя и огромный лиловый фонарь под глазом  говорили

совершенно обратное - били от души,  но не профессионально. Затем в Анпилова

"силой влили бутылку водки",  отняли триста тысяч партвзносов  и выкинули из

машины в какую-то канаву, как и положено коварным классовым врагам.

     Был  у  Анпилова  очень  тяжелый  разговор  с "куратором",  полковником

Воробьевым. Врал и извивался, но в итоге все рассказал, как на духу.

     Полковник посочувствовал:  "Тяжелая у тебя  работа, Виктор  Иванович, с

таким контингентом надо  всегда  ухо держать востро.  Еще хорошо  отделался,

могли убить запросто. Я эту публику знаю".

     Вместе  придумывали  версию,  дабы   обвинить  во  всем  "оккупационное

правительство". Версию кое-как состряпали, но  долго не  могли придумать: на

кой ляд это все понадобилось "клике Ельцина"?

     Порешили так: власти-де  решили, что  похищение  Анпилова "спровоцирует

массовые столкновения трудового народа с ОМОНом, которые перейдут в бойню  с

объявлением по всей стране  чрезвычайного положения  и установления кровавой

диктатуры Ельцина".

     Подобные слова, правда, сам Анпилов сказать не решился. Сложновато. Так

что  произнести  их пришлось лично товарищу Зюганову на пленуме ЦК своих, по

словам Анпилова, "дерьмовых оппортунистов". Благо, что "куратор" был общий.

     От себя Зюганов добавил, что власти вообще  задумали убийство Анпилова,

и  это   ужасное  злодеяние  было  сорвано  только  мощной  "трехсоттысячной

демонстрацией  рабочей  Москвы", которой, естественно, никогда  не было.  Но

коммунисты уж таковы:  они считают, что навеки  себя опозорят, если хоть раз

скажут правду...

     Несмотря на  полную нелепость анпиловской версии, а, может быть, именно

благодаря этой  нелепости, соратники Анпилова  решили превратить его майские

приключения  в  пролетарский  подвиг,  очень,  кстати  говоря,  напоминающий

"подвиг"  Хорста Весселя с той  лишь разницей, что  Вессель все-таки погиб в

пьяной драке, а Виктор Иванович уцелел.

     Сажи Умалатова, единственный оставшийся в стране человек, имеющий право

присваивать звание Героя Советского Союза, предложила удостоить этим званием

Анпилова по представлению "трудового народа".

     Пока  сообщники Анпилова  собирали подписи для представления, события в

стране  развивались  столь  стремительно,  что  вскоре  забылись  почти  все

анпиловские подвиги, а галопирующая  инфляция превратила 300 тысяч пропавших

партийных рублей в сумму, о которой даже было стыдно вспоминать...

     Неблагодарных   бомжей  в   "Трудовой   Москве"   несколько   разбавили

пенсионерами  и ветеранами, считая,  что  они  окажут благодетельное влияние

друг на друга.  Набрать их было  нетрудно, ибо гайдаровские реформы  больнее

всего ударили  именно по пенсионерам,  фактически  уполовинив всем  реальный

жизненный  уровень и  превратив в пыль те накопления, которые люди  собирали

всю жизнь в надежде на обеспеченную старость.

     Выступая перед сбитыми с толку и выбитыми из привычной жизни стариками,

Анпилов, с проникновенным  лицом, говорил мягким голосом: "Как  у нас было в

старые  времена,  товарищи? И  хлеба горбушку - и  ту пополам... Справедливо

было". Старики молча слушали и кивали.

     Хитрил  коммунист  Анпилов, а прекрасно знал, что если бы покойная КПСС

не  стала  на  народной  крови столь  неуемно  жадной,  которая  не  то  что

"пополам", а и тысячной долей  не  желала делиться  с населением  и сбежала,

обобрав это население до нитки, вызвав сегодняшний кризис, то процарствовала

бы  родная  партия  еще  тысячу  лет,  держа   Виктора  Ивановича  в  мелких

провокаторах.

     А  ныне перед его  воспаленным взором открывалась дорога  чуть  ли не в

вожди. Хотя  те,  кто направлял  Виктора  Ивановича,  посмеивались  над  его

амбициями, поскольку по  варианту одного  из планов  (в  случае  его удачной

реализации)   самого  Анпилова   предусматривалось  ликвидировать  с   целью

превращения его образа в воспитательную легенду по образцу Павлика Морозова.

     Но  пока  его  "армия"  была  нужна. И  не  только  для  дестабилизации

обстановки  в  Москве  (за  пределами  столицы  "трудороссы", как  их иногда

называли, были практически неизвестны. Даже  "Трудовой Ленинград" в подметки

не годился московскому, поскольку там не связывались с бродягами, а пытались

навербовать людей на заводах. Это  было  ошибкой,  поскольку между настоящим

рабочим  и люмпеном - бездонная  пропасть). Главной же  задачей, неизвестной

даже самому Анпилову  до конца, было  стремление подставить его  "армию" под

пули потерявшего терпение  правительства, и  тем самым подтвердить  тезис  о

кровавости и бесчеловечности.

     Если бы этого, удалось добиться,  то, при  известных обстоятельствах, в

этом  можно было обвинить либо власти, либо самого Анпилова, либо их вместе,

но  в  любом  случае подобное  событие  могло дать  в  нынешней нестабильной

ситуации  хорошие  политические  дивиденды  всем,  кто  привык их высасывать

вместе с кровью...

    

Первомай  1993  года  предоставил  "жаждущему  действий"  подполковнику

Терехову  возможность  продемонстрировать свою удаль. Поскольку власть никак

не  реагировала  на любые слова  в  свой адрес, настала пора "прощупать  эту

власть штыком", как любил говаривать Ленин. Было решено организовать уличные

беспорядки,  которые, по замыслу Терехова  и Анпилова, должны  охватить весь

город, привести  к общенародному восстанию  с  последующим взятием Кремля  и

захватом "оккупационного правительства". И его свержением, разумеется.

1  Мая  1993  года  колонны,  составленные  из  "трудовиков"  Анпилова,

"балалаечников" Терехова и разного сброда Ильи Константинова,  подогрев себя

на митинге захватывающими  речами своих "вождей", неожиданно сменили маршрут

и  пошли к  станции "Аэрофлот",  где высились кварталы домов  так называемой

"улучшенной планировки",  служившие  годами местом  проживания  номенклатуры

среднего  пошиба,   то  есть   самой   многочисленной,  а  следовательно,  и

могущественной.

     Поскольку запрудившая  проспект  толпа  уже в  течение  нескольких  лет

подстрекалась к грандиозному  еврейскому  погрому, а  за неимением  в городе

еврейского квартала постоянно натаскивалась на дома номенклатуры, на которых

чья-то многоопытная  рука время  от  времени рисовала  шестиконечные  звезды

Давида с незатейливым призывом "Смерть жидам!", то неудивительно, что пройдя

несколько сот  метров  в этом направлении, толпа  наткнулась  на выстроенную

поперек проспекта милицейскую цепь.

     Милиция  была   без   оружия,  но  в   полной   экипировке:  в  касках,

бронежилетах, со щитами и дубинками. В старые времена при виде столь грозной

демонстрации властями  своего  недовольства  толпа  обычно  останавливалась,

агрессивно выслушивала увещевания,  которые  через громкоговоритель  на  нее

изливал какой-нибудь милицейский полковник, а в конце концов расходилась,  в

глубине души радуясь, что обошлось без столкновения.

     Даже во  время знаменитой осады "Останкино", когда водка  и речи вождей

накалили толпу до предела, она, тем не менее, избегала открытой конфронтации

с милицией, а когда у последней лопнуло терпение, оказала лишь символическое

сопротивление. Фактически никакого, кроме  мата в  адрес  правоохранительных

органов.

     На этот раз, не  останавливаясь, толпа с  ходу  врезалась в милицейскую

цепь.  Началась  свалка.  Замелькали дубинки,  под  которые  заблаговременно

подставили несколько старичков-ветеранов. Казалось бы, мирно  шествующая под

красными и желто-черно-белыми старыми имперскими  знаменами толпа немедленно

ощетинилась железными прутьями и заточками, пробивающими милицейские щиты. В

итоге один милиционер был убит,  несколько ранено, сотни получили травмы. Но

поле  боя  осталось  за  милицией,   несколько  дюжин  "демонстрантов"  были

арестованы,  а  по  телевизору показывали  окровавленные  лица  ветеранов. У

стариков  тряслись  губы от потрясения  и возмущения.  Сколько  первомайских

демонстраций  было  в их жизни, но ничего подобного они  даже в страшном сне

представить не могли.

     Между  тем, милиция  стала  создавать фоторобот  человека, который,  по

словам  многочисленных  свидетелей, руководил  побоищем и  подгонял к  месту

"боя" автомашины, из которых всем желающим выдавались железные прутья.

     Если бы  лучший портретист  в мире взялся бы писать образ подполковника

Терехова, то у него, наверняка было бы меньше сходства с  оригиналом, чем на

милицейском фотороботе.

     По  фотороботу  Терехова  узнала  почти вся  страна, но передающее этот

фоторобот телевидение вещало  за кадром левитановскими интонациями: "В связи

с  первомайскими   беспорядками   органами   внутренних   дел  разыскивается

гражданин,  соответствующий указанному фотороботу. По показаниям свидетелей:

волосы и усы русые...".

     Пока  гудел  всероссийский розыск, а пресса  строила  догадки по поводу

таинственного  исчезновения  Анпилова,  сам Терехов подал заявку  в мэрию на

митинг и шествие, посвященные  Дню Победы 9  Мая. Мэрия немедленно  ответила

запретом.

 

ВИКТОР АНПИЛОВ

 

     Поставив  впереди своих "бомжей" пожилых женщин,  Анпилов начал уличные
беспорядки в  Москве, прорвал  цепь разбежавшейся  милиции  в  районе Белого
Дома, а  затем  на брошенных милицейских  грузовиках с  оставленными ключами
зажигания  повел  "Трудовую Москву"  к "Останкино", имея  военным советником
генерала  Макашова.  Они  ехали  по  улицам  столицы  с  поднятыми  красными
знаменами  мимо  стоявших на обочине бронетранспортеров  спецотряда "Витязь"
дивизии имени Дзержинского, которым командовал подполковник Сергей  Лысюк. С
бронетранспортеров махали руками  проезжающим анпиловским  машинам, что  еще
раз  подтверждало сообщение Бабурина и Уражцева  о том, что дивизия восстала
против "диктатуры Ельцина".
     Сам подполковник Лысюк руками не махал, а слушал  радиопереговоры штаба
дивизии с подразделениями,  ожидал,  когда в  эфире появится  его  позывной.
Лысюк был  "122-м". Наконец, начальственный баритон, принадлежавший кому-то,
кто может в боевой обстановке называть подполковника на "ты", изрек: "122-й!
Они мимо тебя проехали?"
     "Так точно", - ответил подполковник.
     "122-й, - продолжал  баритон, - поезжай за ними. Медленно поезжай. Ни в
коем  случае не  обгоняй. Встань там  неподалеку.  Жди  команды. Без команды
ничего не предпринимай. Ты меня понял?"
     "Понял",  - ответил Лысюк,  и  бронетранспортеры  медленно  покатили по
залитым солнцем столичным улицам.
     Между  тем, Анпилов и Макашов подъехали к  телестудии "Останкино",  где
Анпилов начал свой  очередной  митинг. Нет  нужды его цитировать, поскольку,
кроме  слов  "уничтожить",  "гнездо сионистов",  "захватить",  "на виселицу"
словарный запас "народно-рабочего вождя" состоял из одних завываний.
     Между  тем, Макашов инструктировал боевиков, как им действовать дальше.
Генерал  еще не остыл  от  штурма мэрии,  где он  дал историческую  команду:
"Гоните  всех чиновников  на... на улицу! Обрежьте все линии связи!" А затем
подытожил  содеянное,  заявив подвернувшемуся телекорреспонденту:  "Отныне у
нас не будет  ни  мэров, ни сэров, ни пэров, ни хэров". У генерала  было еще
приподнятое настроение, когда, подойдя во главе анпиловской толпы ко входу в
"Останкино", Макашов взял у Анпилова громкоговоритель и объявил: "Даю десять
минут   на  капитуляцию.  Тем,  кто  добровольно  сдастся,  тому  гарантирую
оставить..." Генерал засмеялся и закончил: "Оставить одно яйцо!"
     Генерал довольно захохотал, а от его истинно народной шутки засмеялся и
Анпилов, а также все их воинство, ощетинившееся автоматами и гранатометами.
     Отметим, что в этот момент Анпилов и Макашов  находились впереди своего
войска. Срок предъявленного им ультиматума  стремительно истекал, и  Макашов
выстраивал с помощью Анпилова  свое  войско в боевой  порядок таким образом,
чтобы оно попало под перекрестный огонь бронетранспортеров Лысюка, дремавших
на другом конце площади.
     Генерал   распорядился,  чтобы  один  из  грузовиков  протаранил  двери
телецентра, а вторые двери были бы разбиты выстрелом из гранатомета.
     Приказ был  столь  же  бездарным, как и приказ обрезать телефоны в  уже
захваченном здании мэрии. Грузовик не пролезал в дверь по габаритам, застрял
и создал защитникам прекрасную баррикаду.
     Но приказ - есть приказ. Пока готовились его выполнять, выяснилось, что
Анпилов и Макашов уже покинули поле боя. И как раз, когда  их машина мчалась
обратно  к  Белому  Дому,   некий  герой  из  "Союза   офицеров"  подошел  с
гранатометом к стеклянным дверям телецентра и прежде,  чем быть застреленным
охраной, выстрелил. В другие двери врезался грузовик. В грохоте, огне и дыму
посыпались стекла и затрещали автоматные очереди.
     В  этот момент  заработала  радиостанция на БТРе  подполковника Лысюка:
"122-й! Кто там стрелял?  Они?  Вот они сами  себя и  благословили! Начинай,
122-й!"
     Кинжальный перекрестный огонь крупнокалиберных пулеметов с БТРов отряда
"Витязь"  в буквальном  смысле  слова  выкосил всю  площадь.  Лишь  немногим
удалось  спрятаться в ближайшей парковой лесополосе. Несколько очередей БТРы
дали и  по окнам телецентра,  чтобы  пустые глазницы  окон стали молчаливыми
свидетелями ожесточенного боя...
     Анпилов  же  в  это время уже  снова  выступал с  балкона Белого  Дома,
призывая толпу сражаться с "диктатурой" до последней капли крови.
     Разумеется, не своей, а их.
     Когда первые отряды спецназа ворвались в Белый Дом, их взорам предстала
страшная картина. Весь  первый  этаж  и лестничные марши одного  из  боковых
крыльев здания были забиты трупами, лежащими вповалку.
     Это были "бомжи" Виктора Анпилова,  расстрелянные в  упор из автоматов.
Они набились здесь,  спасаясь  от  огня  танков  и  БТРов  снаружи. Танковые
снаряды  сюда  не  залетали.  Подозревать   в  этом  ворвавшихся   в  здание
десантников из состава 106-й воздушно-десантной дивизии или 218-го батальона
нельзя. У них просто не было времени на проведение подобной акции, поскольку
все их действия подчинялись логике боя.
     Тот, кто заманил сюда этих несчастных, тот, безусловно, и уничтожил их.
Наверняка видя, что дело напрочь проиграно, была запланирована новая гнусная
провокация подвесить на Ельцина гору трупов с  одной стороны, присвоить себе
причитающиеся  этим  людям деньги  -  с другой,  избежать ненужных разборок,
неизбежных  после   поражения,  а  вместе  с  тем   и  уменьшить  количество
деклассированных элементов на улицах столицы.
     Трое  суток,  полностью изолировав Белый  Дом от внешнего  мира, власти
эвакуировали оттуда трупы несчастных бродяг, "клюнувших" на громовые лозунги
Анпилова,  и хоронили их на отдаленных кладбищах. У  бомжей не было родных и
их никто не искал.
     Разумеется,  Анпилова среди них не было. Не  получив даже  царапины, он
скрылся после сдачи Белого Дома (еще до первого выстрела) и пытался укрыться
на одной из явок КГБ в Тульской области. Выданный  одним из своих сообщников
местной милиции,  не посвященной в подробности высокой  миссии Анпилова,  он
был  арестован,  и  для собственной  безопасности  помещен  в  Лефортово. 26
февраля 1994 года без  суда и следствия ему была дарована амнистия и Анпилов
вышел на свободу с полной готовностью снова подставить под  стволы автоматов
любую толпу, у которой хватит ума за ним последовать.
     А если вспомнить, что еще 21 сентября именно Анпилов истерично требовал
немедленно  "раздать  народу  оружие", то  страшная  и кровавая  роль  этого
человека станет понятной даже тем, кто ничего понимать не желает. Так  пусть
хоть побережет собственную голову

Виктор Анпилов появился около Белого Дома во главе небольшой колонны  партии "Трудовая Москва". У здания Верховного Совета шел непрекращающийся митинг. С балкона выступали Зюганов, Умалатовa. Но как митинговые ораторы они в подметки негодились Виктору Анпилову. Анпилов был создан специально для  митингов.Никто лучше него не умел завести толпу простыми криками: "Смерть оккупационному правительству!", "Мы уничтожим любого, кто..." и тому подобное. возможно по хорошо спланированному сценарию Савостьяновa.  "анпиловских" трудовиков решено было покрошить из автоматов именно в подобной ситуации, а затем уже разобраться с остальными.



       

    

Едва узнав об указе президента, Анпилов стал собирать  "актив". Анпилов подошел к  зданию Верховного Совета с сотней сторонников, половину которых -составляли

пенсионеры.

    

    

     Наоравшись с балкона, Анпилов направился в столовую. Он выскочил из дома сразу после речи президента, не поужинав, a во-вторых, он знал, что в

чрезвычайной сессии объявлен перерыв,и депутаты находятся в столовой.Анпилов  стал громко призывать депутатов, чтобы те выдали "народу" оружиe. "Народ, - орал Анпилов,- должен получить оружие, чтобы защищаться от диктатуры до

последней капли крови.Смерть диктатору!".

 

Переработанный текст из книги И.Бунича "Mеч президента”, 1994    

 

— события 1 мая — "кровавый май” (против демонстрантов Tрудовой Pоссии – M.P.) — сразу же после референдума 25 апреля? готовилась кровавая бойня и 9 мая — Верховный Совет не "дал”.





Cпустя всего лишь неделю после референдума — жестокая расправа властей с демонстрантами Tрудовой Pоссии1 Мая на центральных улицах и площадях Москвы. Это — сигнал о «другом государстве». Все! С играми в демократию законче­но

 

Олег Шеин, сопредседатель «Объединенного фронта трудящихся»:






Понять майские события невозможно без контекста предыдущих месяцев. Избиения демонстрантов ОМОНом были обычным делом на протяжении второй половины 1992 года и всего 1993 года. Ветеран ВОВ погиб в итоге разгона митинга 23 феврале 1992 года, после чего люди выходили на улицы, возмущенные этой трагедией. Так что к столкновениям с ОМОНом манифестанты были готовы, и все дальнейшие события известны: был захвачен грузовик, его направили на омоновское оцепление, в результате чего один боец погиб.



Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/2309753

Защитники Дома Советов